— И чем занимались?

— Это имеет значение?

— Конечно. Я должен знать ее привычки.

— У нее не было дурных привычек, если вы об этом. Она никогда не позволяла мне пить, когда мы были вместе. Ее не привлекали ни рестораны, ни кинотеатры. Она была очень серьезной девочкой. В основном мы разговаривали и гуляли. По-моему, мы обошли весь западный район Лос-Анджелеса.

— О чем же вы беседовали?

— О смысле жизни, — сказал он как о само собой разумеющемся. — Мы пытались спланировать свою жизнь, создать свод правил для себя и наших будущих детей. Дети для Долли значили очень много. Она хотела воспитать их так, чтобы они стали настоящими людьми. Она считала, что гораздо важнее быть честным человеком, чем гнаться за материальными благами. Но я не хочу обременять вас всеми этими подробностями.

— Вы меня совершенно не обременяете. Она говорила искренне?

— В жизни не встречал более искреннего человека. Вообще она хотела, чтобы я бросил работу, вернулся в университет и получил диплом. Она считала, что я не должен брать деньги у отца. Говорила, что будет работать и помогать мне. Но когда мы решили пожениться, отвергли этот план.

— Это не был вынужденный брак?

Он бросил на меня ледяной взгляд.

— Между нами ничего не было. Более того, мы даже... я хочу сказать, что я к ней не прикоснулся в первую брачную ночь. Она почему-то начала нервничать, как только мы приехали в Пасифик-Пойнт, хотя это была ее идея.

Поэтому мы решили отложить физическую близость. Сейчас очень многие так поступают.

— А как вообще Долли относилась к сексу?

— Нормально. Мы говорили с ней об этом. Если вы думаете, что она бросила меня, потому что испугалась, то ошибаетесь. Она была очень нежным существом.

— Почему же она оставила вас, Алекс?

Его глаза снова подернулись страданием.

— Не могу понять. Между нами ничего не произошло, я уверен. Ее исчезновение связано с бородатым человеком.

— Это еще кто?

— Он пришел в гостиницу днем... Я пошел купаться и заснул на пляже. Меня не было в номере пару часов. Когда я вернулся, Долли уже не было. Портье сказал, что к ней заходил бородатый мужчина и пробыл в номере около часа.

— Имя его?

— Он не назвал.

— Ваша жена ушла вместе с ним?

— Портье сказал, что сначала ушел мужчина. Потом Долли вызвала такси и поехала на автобусную станцию, но, насколько я смог узнать, она не покупала билет на автобус. Она также не покупала ни авиа-, ни железнодорожного билета. У нее нет машины. Поэтому я склоняюсь к мысли, что она все еще здесь, в Пасифик-Пойнт. Не могла же она уйти пешком?

— Она могла уехать с попутной машиной.

— Ни в коем случае.

— Где она жила до свадьбы?

— В Вествуде, в меблированной квартире. Но перед свадьбой, в субботу утром, мы перевезли ее вещи и машинку ко мне. Там все так и лежит, и вот как раз это-то меня и волнует. Я все внимательно перебрал, пытаясь за что-нибудь зацепиться, но ничего не обнаружил.

— А может, это и входило в ее планы — выйти за вас замуж и сбежать?

— Не думаю. Какой в этом смысл?

— Я могу предложить несколько вариантов. Например, у вас большая страховка?

— Довольно большая. Отец застраховал меня, как только я родился. Но держателем страховки остается он.

— Ваша семья богата?

— Не слишком. Отец хорошо зарабатывает. В любом случае, то, на что вы намекаете, не имеет никакого отношения к делу. Долли — честная девушка, ее совершенно не интересуют деньги.

— А что же?

— Мне казалось, что я. — Он снова опустил голову. — Надеюсь, что в этом смысле ничего не изменилось. С ней что-то случилось. У нее, например, могла начаться депрессия.

— Она была психически неустойчива?

Он задумался.

— Нет, не сказал бы. Но она порой впадала в мрачное настроение. По-моему, это бывает у всех. Я говорю то, что думаю.

— Очень хорошо. Продолжайте в том же духе. Трудно предугадать, что может оказаться важным. Вы, разумеется, искали ее?

— Как только мог. Но я мало что могу сделать без помощи полиции. Они записали все, что я им рассказал, положили в ящик и наградили меня соболезнующими взглядами. У них, кажется, сложилось впечатление, что Долли узнала обо мне что-то постыдное в первую брачную ночь.

— Но это ведь не так?

— Нет! Мы были без ума друг от друга. Я пытался объяснить это шерифу сегодня утром. Он посмотрел на меня понимающе и сказал, что ничего не может предпринять в связи с отсутствием фактов нарушения общественного порядка. Я его спросил, не считает ли он, что исчезновение женщины уже само по себе нарушение общественного порядка, но он возразил, что ей двадцать один год, она свободна и вольна располагать собой, а я не имею никакого права принуждать ее к возвращению. Он посоветовал мне аннулировать наш брак. А когда я ему сказал, что он может сделать со своим советом, он велел своим людям вышвырнуть меня вон. Я как раз собирался обратиться с жалобой к представителю окружного прокурора, но тут увидел вас.

— Значит, вам меня никто не рекомендовал?

— Нет, но я могу представить рекомендации относительно себя. Мой отец...

— Вы уже рассказывали о нем. Он тоже придерживается мнения, что вы должны аннулировать свой брак?

Алекс горестно кивнул:

— Папа считает, что я трачу время на недостойную девушку.

— Может, он прав?

— Нет же, нет! Я никого не любил, кроме Долли, и никогда не полюблю так, как ее. Если вы откажетесь помочь мне, я найду другого помощника!

Мне понравилась его настойчивость.

— У меня высокие расценки. Сотня в день плюс непредвиденные расходы.

— У меня хватит по крайней мере на неделю. — Он достал чековую книжку и с такой силой швырнул ее на стойку, что бармен подозрительно оглянулся на нас. — Выдать аванс?

— Не к спеху, — ответил я. — У вас есть ее фотография?

Он вынул из бумажника сложенную газетную вырезку и неохотно протянул ее мне, как будто расставался с самым ценным в своей жизни. Фотография была довольно потрепана — ее уже неоднократно складывали.

«Счастливые новобрачные в гостинице „Прибой“, — гласил заголовок, — мистер и миссис Алекс Кинкейд из Лонг-Бич». Снимок запечатлел улыбающегося Алекса и его невесту. У нее было округлое лицо правильной формы, умные серьезные глаза. Чуть горьковатая улыбка придавала ее облику неповторимое обаяние.

— Когда была сделана эта фотография?

— Три недели назад, в субботу, когда мы приехали в гостиницу. У них такой обычай — снимать всех новобрачных. В воскресенье снимок был напечатан в утренней газете, и я вырезал его. Хорошо, что я это сделал. Это единственная ее фотография, которая у меня есть.

— Можно заказать еще.

— Где?

— У фотографа, который вас снимал.

— Я не подумал об этом. Поговорю с ним. Как вы думаете, сколько нам потребуется экземпляров?

— Штук двадцать — тридцать. Лучше больше.

— Это обойдется недешево.

— Естественно. Я вам тоже встану в значительную сумму.

— Хотите отказаться?

— В общем-то, я не очень заинтересован, собирался отдохнуть.

— Ну и пошли к черту!

Он дернул у меня из рук фотографию, и она порвалась посредине. Не выпуская половинки счастливого свадебного снимка, мы с ненавистью уставились друг на друга.

Алекс разрыдался.

Глава 2

После завтрака я согласился помогать ему в поисках жены. Мое согласие, а также пирог с цыпленком немного его успокоили. Он ел с невероятной жадностью, оказалось, что он не мог даже припомнить, когда делал это в последний раз.

Потом мы сели каждый в свою машину и направились к гостинице. Она была расположена в фешенебельном районе города, на берегу океана: основной корпус и стодолларовые коттеджи, задуманные в стиле индейской деревни, были разбросаны по территории испанского сада. Широкие зеленые ступени террас спускались от главного здания прямо к морю.

Прогулочные катера и яхты покачивались у причала. Вдалеке, за мысом, на фоне серой пелены тумана мелькали белые паруса.